Вьетнам
8. В ХОШИМИН —САМОЛЕТОМ!
лий еще придется приложить, чтобы включить в нормальную будничную жизнь социалистической страны огромный город в облике пришельца из иного мира...
Мы живем на берегу полноводной реки Сайгон в первоклассном отеле «Девять драконов», где в годы интервенции США обитали высшие американские военачальники. Почти рядом, за углом, угрюмая, обшарпанная, некогда знаменитая своими увеселительными заведениями и роскошными магазинами парижского шика бывшая улица Катина. Прямо перед нами —набережная, у которой швартуются поднимающиеся сюда по реке океанские корабли. Взмахнул своим мечом бронзовый Чан Хынг Дао, громивший некогда иноземных захватчиков. А рядом — медные пушки, из которых стреляли французские завоеватели.
Нещадно жжет декабрьское солнце: 30 градусов в тени. Хошиминцы говорят: прохладно, вот попробовали бы летом, в 40-градусную жару, высунуть нос на улицу! Мы храбро выходим на набережную и смешиваемся с пестрой толпой. Во всю ширину мостовой —трескучий поток мотоциклов, заменяющий безмолвный велосипедный балет, к которому мы привыкли в Ханое. Многие мотоциклы переделаны в такси: за спиной водителя — самодельная кабинка, в которую втискиваются восемь-десять человек. И все это грохочет, рычит, плюется каким-то особо едким белым газом, от чего ужасно першит в горле. Нам объясняют: бензин очень дорог, и в качестве горючего люди используют какую-то горючую смесь.
Привыкшие к этому бедламу, люди живут своей традиционной, привычной для любого большого вьетнамского города жизнью, на тротуарах. Одни кипятят на керосинке какое-то варево, которого ждут присевшие на корточках клиенты, другой бреет обросшего юношу, третий ловко вырезает ножницами из черной бумаги силуэтный портрет пожелавшего увековечить себя заказчика, четвертый гадает на бобах, пятый продает контрабандные американские сигареты и бутылочки кока-колы, шестой вежливо просит всех приобрести самые лучшие поздравительные открытки к Новому году — их, видимо, бросили бежавшие завоеватели, седьмой тут же, на тротуаре, развернул cbojo нехитрую мастерскую по ремонту мотоциклов, восьмой предлагает вам сделать маникюр, девятый чинит стулья, десятый мастерит статуэтки...
Каждый должен что-то сделать в течение дня, чтобы заработать себе хотя бы на чашку риса. Там, на севере, за рекой Бенхай, где в течение многих лет пролегала граница между социалистическим Вьетнамом и южной частью страны, которую американцы заставляли идти по капиталистическому пути, уже привыкли к тому, что правила жизни могут быть совершенно иными, что есть другая система человеческого существования, гарантирующая людям куда более достойные условия. Но понять и поверить в это некоторым людям пока еще трудновато — сила традиции плюс к этому груз пережитков — тяжелая гиря на ногах, от которой легко не избавишься.
— Сразу после освобождения мы не могли полностью представить, с какими огромными трудностями нам придется столкнуться,— так начал свой рассказ член ЦК Компартии Вьетнама, заместитель секретаря горкома Хошимина товарищ Чан Куок Хыонг.— Начнем с того, что численность населения в городе тогда достигла четырех миллионов человек — город как бы распух, впитав в себя население, бежавшее из деревень, где шли бои. И из этих четырех миллионов — учтите!--более миллиона безработных...